Утащила у Саманты.
Входит Пушкин в летном шлеме, в тонких пальцах папироса..."
И. Бродский
дальшеВходят эльфы всех оттенков, сексуальных ориентаций.
Шевелят остроугольно-фантазийными ушами,
говорят – мы первораса, а не жертвы ген. мутаций
и уходят все в печали любоваться камышами.
И звучит тоскливо арфа,
распугав волков Тамбова –
Лютиэнь (а проще – Марфа)
о любви тоскует снова.
Забегают орк и хоббит, следом гномы вперевалку
(Толкин нервно отдыхает, убредя подальше в угол),
достают мечи из палок, затевают перепалку,
дружно рубятся в капусту, щепки, ветки, прах и уголь.
Следом бегают лесничий,
участковый, мама с папой…
Где-то слышен визг девичий:
Я – назгул, меня не лапай!
Входит Хогвартс мелким оптом, Гарри Поттеров – пятнадцать.
Все покрыты слизерином, наглотавшись гриффиндора.
Машут палочками рьяно и грозятся превращаться
в жутко страшные предметы (нечто вроде помидора).
А над ними гордо реет
Букля с паклей вперемешку…
Портер душу больше греет -
прячут взрослые усмешку.
Входят толпы аниместных, прорисованных вручную,
говорят: Кавай форева! Аригато, Йокосука…
глазки строят (как полтинник), крутят кисточку ушную,
соблазняя удалиться с ними в заросли бамбука
На хентае и яое
их япономать вскормила.
Все крутое, расписное –
вот отрада мангофила.
Лезет нежить всем составам ужасающего вида
(буря небо укрывает романтическою мглою).
Лес рогов напоминает зоопарк или корриду,
крылья кожистые плещут, клык сверкает под луною
Бу! – кричат, собой пугая,
Завывают в чаще леса
Не страшнее попугая,
зато сколько интереса!
Вот и милые девчушки, в кучеряшках спрятан бантик
надувают поминутно губки, шарики и жвачку.
В голове N'Sync и "Корни", и милашка математик,
а на пачке "Постинора" нарисована собачка.
Ангелочки, рыбки, зайки,
умиленья и восторги.
Тапки, трусики и майки –
всюду рюши и оборки.
Рядом гиперсексуалы бродят в сумерках либидо,
крутят хреном, чешут репу, рассуждая о минете,
говорят, что нереально половая жизнь развита,
и при том проводят сутки большей частью в интернете.
Эх, родной интимный опыт!
Описанья бурной ночи
без сомнения растопят
тех, кто в жизни нас не хочет.
Входят критики толпою, хмуро косятся на прочих,
зубом цикают сурово на испуганных детишек
И усердно разбирают робких авторов на строчки,
морща нос от состоянья изучаемых штанишек
Доказать, что все кретины –
очень трудная работа.
Но для полноты картины
должен сволочью быть кто-то!